История советской литературы
– А я вам тоже приведу «шедевры» подобных казусов. Но не из сочинений абитуриентов, а из лекции одного театроведа. Этими записями поделился со мной Григорий Маркович Ярон. Помните такого замечательного актера в Театре оперетты?! Так вот Григорий Маркович отличался помимо своей удивительной талантливости еще и тягой к знаниям. Он нередко посещал лекторий в клубе творческой интеллигенции.
И вот однажды после очередной лекции он ворвался ко мне в кабинет и страдальчески произнес: «Борис Михайлович, голубчик! Не могу молчать. Хочу поделиться перлами, которые я записывал во время лекции одного из ваших театральных теоретиков, которого вы пригласили для повышения нашего самообразования».
Он раскрыл тетрадь и начал читать. А потом я попросил у него листок с этими перлами. Вот они.
«Слово „театр“ есть синоним, который ничего не обозначает».
«В греческом театре были свои закономерности, были бездарности, которые приводили публику в досаду».
«Иркутская история» – это мелодрама, исторгающая слезы и прочие аксессуары».
«Якорная площадь» Штока – опасный предикат психологизма, близкий к психоложеству».
«Режиссер Плучек в своих постановках испытывает систему буржуазных отмычек».
– Ну и так далее, – Борис Михайлович закрыл папку. – Вы знаете, чем завершил Ярон свое «не могу молчать»? Он сказал, что все услышанное им напоминает одного дореволюционного рецензента об одной постановке: «Актеры играли дурно, несмотря на декорации…»130Ираклий Лаурсабович Андронников вспоминал о своих встречах с великим актером Александром Алексеевичем Остужевым.