Передачи


Читает автор


Память о Роберте


Народный поэт


На эстраде

История советской литературы


Прокинулся он, услышав, как кто-то отчетливо его окликнул:

– Эй, часовой!

Федоровский оглянулся: в нескольких метрах от него стоял человек в плащ-накидке, в воинской фуражке.

– Чего это ты тут охраняешь? – поинтересовался человек.

– Да какой-то хрен должен прилететь. И я об этом обязан сообщить в штаб полка.

На это человек в плащ-накидке сказал:

– Так вот, беги в штаб и сообщи: хрен прилетел… А тебе пять суток ареста…132Александр Львович Дымшиц не раз вспоминал о том, как в юности он был влюблен в Маяковского и потому не пропускал ни одного выступления Владимира Владимировича, когда тот приезжал в Ленинград, (причем влюбленность эта росла вопреки крайне отрицательному отношению к поэту их школьного учителя словесности. Узнав об увлечении Саши, он воскликнул: «Но это же патология… И чем его стихи вам нравятся? Вы что-нибудь в них понимаете?!»

Не умея объяснить, чем нравится ему Маяковский, он бежал на очередную встречу с поэтом в зал Академической капеллы или же в какую-то студенческую аудиторию.

Во время выступлений любимый поэт был очень прост. И Саша знал, что вот сейчас Маяковский снимет пиджак, повесит на спинку стула и произнесет:

– Начнем работу.

И вот во время одного из таких «рабочих» вечеров Маяковский обратился к залу со словами:

– Леф и Аэмэф – это две линии, два пути в искусстве. Леф – это искусство масс, а Аэмэф…

Кто-то из присутствовавших в переполненном зале не выдержал:

– Что такое Аэмэф?

– Как?! – Маяковский изобразил удивление. – Вы не знаете, что такое Аэмэф? Так это же не что такое, а это Абрам Маркович Эфрос – критик и лидер «правого» попутничества…

Знаете, – продолжал Александр Львович, – я помню критика Павла Ивановича Лебедева-Полянского. Так он тоже, как и мой учитель, не признавал Маяковского за поэта.

– Об этом я прямо заявил в глаза Маяковскому, – говорил Павел Иванович. – Я ему сказал, что он не писатель, а хулиган. И что же вы думаете? Тот влез на эстраду и заявил: «Если я хулиган, то вот возьму и поколочу вас публично!» Ну, как же после этого прикажете его называть?! Только хулиганом…