«Поэма о крыльях». Роберт Рождественский
Из поэмы "210 шагов" (Отрывок) Мужичонка-лиходей, рожа варежкой, Дня двадцатого апреля, года давнего, Закричал вовсю в Москве, на Ивановской, Дескать, дело у него. Государево! Кто такой? Почто вопит? Во что верует? Отчего в глаза стрельцов глядит без робости? Вор — не вор, однако, кто ж его ведает? А за крик держи ответ по всей строгости! Мужичка того недремлющая стража взяла. На расспросе объявил этот странный тать, Что клянётся смастерить два великих крыла И на оных, аки птица, будет в небе летать. Подземелье, стол дубовый и стена на три крюка. По стене плывут, качаясь, тени страшные... Сам боярин Троекуров у смутьяна мужика, Бородой тряся, грозно спрашивает: — Что творишь, холоп? — Не худое творю! — Значит, хочешь взлететь? — Даже очень хочу! — Аки птица говоришь? — Аки птица, говорю! — Ну, а как не взлетишь? — Непременно взлечу! Был расспрашиван холоп строгим способом. Шли от засветла расспросы и до затемна. Дыбой гнули мужика, а он упорствовал: «Обязательно взлечу!.. Обязательно!..» — Вдруг и вправду полетит, мозгля крамольная? Вдруг понравится царю потеха знатная? Призадумались бояре и промолвили: «Ладно. Что тебе, холоп, к работе надобно?» Дали всё, что просил, для крылатых дел: Два куска холста, драгоценной слюды, Прутьев ивовых, на неделю еды, И подъячного, чтоб смотрел-глядел. Необычное мужичок мастерил: Вострым ножиком он холст кромсал, Из белужьих жабр хитрый клей варил, Прутья ивовые в три ряда вязал. От рассветной зари до тёмных небес Он работал и не печалился. Он старался — чёрт! Он смеялся — бес! «Получается!.. Ой... получается!!!» Слух прошёл по Москве: — Лихие дела! — Мужичонка? — Чтоб мне с места не встать! — Завтра в полдень, слышь? — Два великих крыла... — На Ивановской! — Аки птица, летать? — Что? Творишь, холоп? — Не худое творю... — Значит, хочешь взлететь? — Даже очень хочу! — Аки птица, говоришь? — Аки птица, говорю! — Ну, а как не взлетишь?! — Непременно взлечу! Мужичонка-лиходей, рожа варежкой, Появившись из ворот, скособоченный, Дня тридцатого апреля, на Ивановскую Вышел — вынес два крыла перепончатых. Отливали эти крылья сверкающие Толи кровушкою, толи пожарами. Сам боярин Троекуров, со товарищами, Поглазеть на это чудо пожаловали. Крыльев радужных таких земля не видела. И надел их мужик, слегка важничая. Вся Ивановская площадь шеи вытянула... Приготовилася ахнуть вся Ивановская!