Передачи


Читает автор


Память о Роберте


Народный поэт


На эстраде

Роберт Рождественский на Голубом огоньке

Анна Шилова и Роберт Рождественский на Голубом огоньке в 1994 году

Возраст

      Г. Юшкявичюсу

А мы еще мотивы молодежные поем!
А мы еще с тобой - ого!- такие же, как прежде.
О том, что годы катятся,
      по детям узнаем.
Не по своим, а по чужим,
которых видим реже.

Еще по пляжу движемся, выпячивая, грудь.
И чей-то голос, чей-то взгляд пронзает, как рапира!
Но вечером все чаще
      накатывает грусть,
что день опять закончился,
а в бок опять вступило.

Нет, мы еще - в порядке!
      Нет, мы еще - вполне!
Никто из нас не думает ни о каком покое...
Но говорим друг с другом (когда наедине)
о женщинах - все меньше.
Все больше - о погоде.

Еще мы за застольями сидим без маеты,
не уставая вроде бы
      и даже не пьянея...
Но мельче с каждым годом
              газетные шрифты,
А лестницы привычные -
все круче.
И длиннее.

ПОСТСКРИПТУМ
   
Когда в крематории
мое мертвое тело начнет гореть,
вздрогну я напоследок в гробу нелюдимом.
А потом успокоюсь.
И молча буду смотреть,
как моя неуверенность
становится уверенным дымом.
Дым над трубой крематория.
Дым над трубой.
Дым от сгоревшей памяти.
Дым от сгоревшей лени.
Дым от всего, что когда-то
называлось моей судьбой
и выражалось буковками
лирических отступлений...
       
Усталые кости мои,
треща, превратятся в прах.
И нервы, напрягшись, лопнут.
И кровь испарится.
Сгорят мои мелкие прежние страхи
и огромный нынешний страх.
И стихи, которые долго снились,
а потом перестали сниться.
Дым из высокой трубы
будет плыть и плыть.
Вроде бы мой, а по сути — вовсе ничей...
Считайте, что я так и не бросил курить
вопреки запретам жены.
И советам врачей...
Сгорит потаенная радость.
Уйдет ежедневная боль.
Останутся те, кто заплакал.
Останутся те, кто рядом...
Дым над трубой крематория.
Дым над трубой...