Ульяна Вишнякова. Роберт Рождественский. «Творчество»
ТВОРЧЕСТВО Эрнсту Неизвестному Как оживает камень? Он сначала не хочет верить в правоту резца.. Но постепенно из сплошного чада плывет лицо. Верней — подобие лица. Оно ничье. Оно еще безгласно. Оно еще почти не наяву. Оно еще безропотно согласно принадлежать любому существу. Ребенку, женщине, герою, старцу... Твк оживает камень. Он — в пути. Лишь одного не хочет он: остаться таким, как был. И дальше не идти... Но вот уже с мгновением великим решимость Человека сплетена. Но вот уже грудным, просящим криком вся мастерская до краев полна: «Скорей! Скорей, художник! Что ж ты медлишь? Ты не имеешь права не спешить! Ты дашь мне жизнь! Ты должен. Ты сумеешь. Я жить хочу! Я начинаю жить. Поверь в меня светло и одержимо. Узнай! Как почку майскую, раскрой. Узнай меня! Чтоб по гранитным жилам пошла толчками каменная кровь... Поверь в меня!.. Высокая, живая, по скошенной щеке течет слеза.. Смотри! Скорей смотри! Я открываю печальные гранитные глаза. Смотри: я жду взаправдашнего ветра. В меня уже вошла твоя весна!..» А человек, который создал это,— стоит и курит около окна. 1961
Взять бы да и родиться в другую эпоху. Прийти еще раз. Вернуться в эту жизнь, когда безумие кончится. И тогда все и всех рассудить по справедливости. И изумиться тому, что такое случилось в истории: полет в свободу, падение в диктатуру. И возрадоваться, что оно уже не повторится.
Идут они – Роберт Рождественский, Евгений Евтушенко и скульптор Эрнст Неизвестный – возвращаются из Кремля, видимо, со встречи с руководителями партии и правительства, задавшими очередную взбучку деятелям литературы и искусства. Эрнст Неизвестный неуверенно спрашивает: «Неужели то, что было, может повториться?» И именно Роберт ответил: «А я думаю, что может». Они-то, видимо, думали иначе.