Роберт Рождественский

"Рваное время"

Сергей МНАЦАКАНЯН

Это поколение выступало на стадионах. Конкретно, на самом большом стадионе страны – в Лужниках. Роберт Рождественский занимал своё место рядом с Евтушенко и Вознесенским. Ещё были Ахмадулина и Булат Окуджава. Помню, однажды в середине шестидесятых, ещё совсем молодой поэт, я был на таком выступлении. Трибуны, на которых расположилось несколько десятков тысяч поклонников современной поэзии, ревели от восторга. Так сегодня ревут футбольные фанаты. Кроме «звёзд», к которым тогда тесно примыкал Владимир Цыбин, читали стихи Александр Балин, Нина Бялосинская и уж совсем ныне забытый Иван Лысцов, писавший «на словаре Даля». Он прочитал своё мелодичное стихотворение «Словно лебеди на долы Лебедяни». Фронтовик Балин читал жёсткое стихотворение «Нас рожал ночной бомбардировщик». В те годы все были вместе, в одной «команде» – правые и левые, почвенники и либералы. Их объединяла политика могучего государства.

Поэт родился 20 июня 1932 года в селе Косиха Алтайского края. Правда, Рождественским он стал значительно позже – по фамилии и имени отчима. Эта фамилия стала судьбоносной… Он начал печататься в Петрозаводске с 1950 года, и уже в 1956 году окончил Литературный институт имени Горького. Читатели обратили внимание на гражданское звучание его стихов, на патриотический пафос поэта. Он издал много книг, и, поверьте, они не пылились на полках магазинов. «Необитаемые острова», «Ровеснику», «Возраст», многочисленные избранные… Он писал не только гражданские стихи, у него много лирики.

«Не привёз я таёжных цветов, извини, – писал он в ярком стихотворении «Таёжные цветы» – Ты не верь, если скажут, что плохи они. Если кто-то соврёт, что об этом читал... Просто, эти цветы луговым не чета! В буреломах, на кручах пылают жарки, как закат, как облитые кровью желтки».

Он писал и большие поэмы – «Реквием», «Письмо в тридцатый век». Эта поэма – сочинение романтика, своеобразный гимн будущему. В те годы все верили в будущее. Многие верили даже в светлое будущее. С годами будущее приближалось, но становилось всё темнее и туманнее. Однажды в середине 70-х в «ЛГ» появилась статья, в которой критик, мягко говоря, пощипал Роберта Рождественского за огрехи его поэзии. Тут началась буквально официальная истерика. Цэдээльские остряки шутили «Руки прочь от Рождественского!…». В самом скором времени появилась хвалебная статья. Не думаю, что поэт организовывал похвалу самому себе. Всё это было смешно, но шутки шутками, а вопрос всё же ставился серьёзно: Роберта Рождественского любили, а его песни знала вся страна. Достаточно только назвать песню из фильма «Семнадцать мгновений весны»… А оглушительная «Свадьба» остаётся и в наши дни многолетним советским шлягером – её можно было услышать в парках культуры, ресторанах, на свадьбах от края до края СССР, да и сегодня её время от времени поют с прежней удалью и размахом. Размах – это то, что из поэзии Рождественского не вычеркнешь.

На его стихи писали музыку Пахмутова, Таривердиев, Птичкин и другие известные композиторы. А песня «Что-то с памятью моей стало» звучала много лет, и именно эта строчка стала произноситься не только всерьёз, но и с улыбкой. «Что-то с памятью моей стало» – это, шутя, произносили многие…

Мне довелось познакомиться с Робертом Ивановичем на одном из совещаний молодых писателей, которые в те годы щедро проводились писательским союзом и комсомолом. Конечно, это знакомство не перешло в дружеские отношения – слишком велика разница между тогдашним «баловнем» Советской власти и молодым поэтом, но доброжелательное знакомство осталось и проявляло себя при встречах в писательском ареале обитания. Помню Роберта Ивановича – постоянно в кожаной куртке, в рубашке обычно с галстуком, с парой характерных тёмных родинок на щеке. Он был доброжелательно-спокоен, подчёркнуто-внимателен, в нём не было того суетного высокомерия, которое частенько прорывалось в тех, кто был вхож в «цековские» коридоры Старой площади.

В 1979 году Роберт Рождественский стал лауреатом Государственной премии СССР за поэму «210 шагов». «210 шагов» – очень конкретное название, сегодня уже не вполне понятное: это был путь кремлёвского патруля на пост ‹ 1 – к Мавзолею В.И. Ленина. Многие считали, что эта поэма – просто «премиальная акция». Советская интеллигенция частенько во всяком внимании к власти и стране усматривала корыстные мотивы. А ведь можно посмотреть на это и по-другому: недавний паренёк из затерянного села Косиха просто писал о своём кровно необходимом. Это была его страна, его власть, и он не стеснялся, как иные из его коллег в те годы, прямо говорить об этом.

Как это часто бывает, за успехом, за стадионным рёвом, за популярной музыкой песен часто не было видно реального лица поэта. А ведь у Роберта Рождественского (и с годами всё больше) было много серьёзных стихов, философских и афористичных строк, которые запоминались с первого прочтения. Я и сейчас, не заглядывая в книги, могу немало процитировать по памяти и, думаю, без ошибок. Вот, например, несколько пышные, но всё равно запоминающиеся строки: «Красивая женщина – это профессия, все остальные – сплошное любительство» или печальное «Это не время проходит. Это проходим мы».

Проходило всё-таки время. В девяностые годы недавнего века Роберт Иванович уже был тяжело болен. Он умер 20 августа 1994 года. Было ему шестьдесят два года – не так уж и много по современным понятиям.

Наше общество редко вспоминает поэтов – даже живых. Но Роберта Ивановича помнят – даже не по имени, помнят по его песням, по его не теряющим свежести строчкам. И снова звучат протяжные песенные строки из фильма «Семнадцать мгновений весны», жалостливая, ставшая почти народной песня «Сладку ягоду брали вместе, горьку ягоду я одна…». И конечно, поёт и пляшет лихая «Свадьба» знаменитого советского поэта. 20 июня ему исполнилось бы семьдесят пять лет.

Сегодня можно сказать, что вся жизнь поэта прошла на стадионе...