«Чтобы помнили». Рождественский Роберт Иванович
Первый обладатель «Золотого венца» Стружских вечеров поэзии (1966)
Лауреат Государственной премии СССР (1979)
Роберт Рождественский родился 20 июня 1932 года в селе Косиха Западно-Сибирского края, ныне - Алтайский край.
Свое имя Роберт получил в честь революционера Наркома земледелия СССР Роберта Эйхе. С 1934 года Роберт жил с родителями и бабушкой в Омске. Отец Роберта – Станислав Никодимович Петкевич был по национальности поляком из семьи, сосланной в Сибирь после варшавского восстания. Он работал в ОГПУ — НКВД, но уволился из НКВД в 1937 году, чтобы избежать ареста, и до Финской войны работал в Лесхозе. Во время войны он был командиром взвода 257-го отдельного сапёрного батальона 123-й стрелковой дивизии, и погиб в бою в Латвии 22 февраля 1945 года. Роберт Рождественский рассказывал: «По приезде в Омск отец служил в НКВД. Был высоким, очень спортивным парнем (я, к примеру, помню его на футбольной площадке, которая находилась за зданием НКВД. ). Да и вообще это был явно компанейский человек: масса друзей, баян, хороший голос, короче – «смерть мухам». Матери это, конечно, нравилось не всегда. И родители довольно часто ссорились. (Это я тоже помню). В 37-м или начале 38-го пришло время очередной «чистки». На этот раз «чистили» латышей и поляков. Друзья отца, узнав об этом, сделали так, чтобы он тихо уволился из «органов». После, по-моему, он работал кем-то на шинном заводе и в одном из лесхозов. А дальше ушел добровольцем на финский фронт. Вернулся перед самой Большой Войной. И, конечно, тоже ушел на нее. Погиб под Смоленском. А я его в последний раз увидел, когда отцовский эшелон на 10 минут остановился в Омске. Увидел почти в полной темноте на грузовом перроне. Мне было непривычно его видеть, и я чего-то жалко лепетал и плакал. Вот, собственно, и все об отце».
Мать Роберта - Вера Павловна Фёдорова, до войны была директором сельской начальной школы, одновременно училась в медицинском институте, который с отличием окончила в 1941 году. В 1937 году родители Роберта развелись. С трех до семи лет Роберт посещал детский сад в Омске, и начал учиться в нулевом подготовительном классе школы №19. Здесь он закончил четыре класса. После начала войны его мать была призвана на фронт, после чего Роберт остался с бабушкой Надеждой Алексеевной Фёдоровой. Потрясенный случившимся, он написал стихотворение «С винтовкой мой папа уходит в поход…». Его школьный учитель отнес стихотворение в редакцию газеты «Омская правда», где оно было опубликовано 8 июля 1941 года.
В апреле 1943 года бабушка Роберта умерла, и Вера Павловна ненадолго приехала в отпуск, чтобы прописать в свою квартиру сестру. Роберт жил с тётей и двоюродной сестрой до 1944 года, после чего его мама решила забрать сына к себе, оформив его как сына полка. Однако по дороге, в Москве, она изменила своё решение, и Роберт попал в Даниловский детский приёмник. В 1943 году учился в военно-музыкальной школе, и позже рассказывал: «Было мне тогда девять лет. Мать с отцом были на войне с самого начала, я жил с бабушкой, и только когда она умерла, мать выпросила отпуск, чтобы забрать меня с собой. Оформила меня как сына полка. У меня была перешитая форма, и мы поехали на фронт. Две недели ехали. Я был дико горд - проехать полстраны в военной форме! На каждой станции ходил вдоль вагона. Но в Москве матери знакомые сказали, что фронт готовится к наступлению. Она была военным врачом, ее место - у операционного стола. А я куда? Испугалась и оставила меня в детдоме. В Даниловом монастыре половину занимала тюрьма, половину - детдом. Обидно было до смерти, что на фронт не попал. Потом пришел дяденька, стал звать в военно-музыкальное училище. И мы с приятелем поперлись - вырваться из детдома хотелось. Опять же - форма. Так я стал воспитанником Красной Армии. Дудели до посинения. А потом был День Победы. 9 мая мы были на Красной площади. Нас качали. В самый салютный час - сотни прожекторов. Люди кидали мелочь в их лучи, и она искрилась. У меня оттуда осталось ощущение: не надо быть взрослым, надо быть счастливым».
В 1945 году Вера Павловна вышла замуж за однополчанина - офицера Ивана Ивановича Рождественского, после чего Роберт получил фамилию и отчество отчима, и родители забрали его в Кёнигсберг, где оба служили. В 1946 году семья Рождественских переехала в Ленинград, а в 1948 году - в Петрозаводск.
В Петрозаводске в 1950 году в журнале «На рубеже» появились первые публикации стихов Роберта Рождественского. В этом же году Рождественский пробовал поступить в Литературный институт имени Максима Горького, но неудачно. Позже он год учился на историко-филологическом отделении Петрозаводского государственного университета, а в 1951 году со второй попытки Роберту удалось поступить в Литинститут, который он окончил в 1956 году, и переехал в Москву. В Литературном институте Роберт рождественский познакомился с однокурсницей Аллой Киреевой - будущим литературным критиком и художницей.
«Мы встретились в Литинституте. – рассказывала Алла Киреева. - Роберт перевелся на наш курс с филфака Карельского университета. Этот застенчивый провинциал (но при этом боксер, волейболист и баскетболист, игравший за сборную Карелии, где до сих пор проводятся Игры памяти Роберта Рождественского), был просто «начинен» стихами. Атмосфера в Литинституте была удивительная. Студенты в застиранных, вытертых спортивных костюмах, стоя на лестницах, читали свои стихи, то и дело слышали щедрое: «Старик, ты - гений!» Роберт был другой. Привлекали в нем доброта и застенчивость… «Мы совпали с тобой, совпали в день, запомнившийся навсегда. Как слова совпадают с губами. С пересохшим горлом – вода». Мы действительно совпали с ним. У нас во многом схожие судьбы. Мои родители развелись, меня воспитывала бабушка. Я была предоставлена сама себе. То же и Роба. После войны (когда его мама вышла замуж вторично) у него родился брат, и родителям стало не до старшего сына. Вот так «встретились два одиночества». Вместе мы прожили 41 год».
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
будто
капля росы на ладони клена.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно у ног твоих распласталась.
И хочу,
чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить осталось.
В 1955 году в Карелии была издана книга Рождественского «Флаги весны». Год спустя там же вышла поэма «Моя любовь». В то время Роберт Рождественский вошёл в литературу вместе с группой талантливых сверстников, среди которых выделялись Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский и Владимир Цыбин. Молодая поэзия 1950-х годов начинала с броских манифестов, стремясь как можно скорее утвердиться в сознании читателей. Ей помогла эстрада: сам стихи тех лет не могли существовать без звучания. Но читателей, прежде всего, подкупали гражданский и нравственный пафос этой внутренне разнообразной лирики, поэтический взгляд, который утверждал личность творящего человека в центре вселенной. Характерное свойство поэзии Рождественского — постоянно пульсирующая современность, живая актуальность вопросов, которые он ставил перед самим собой и перед читателями. Эти вопросы касались столь многих людей, что мгновенно находили отклик в самых различных кругах. Если выстроить стихи и поэмы Рождественского в хронологическом порядке, то можно убедиться, что лирическая исповедь поэта отражала некоторые существенные черты, свойственные нашей общественной жизни, её движение, возмужание, духовные обретения и потери. «Многие считали, что Роберт «куплен» советской властью, - рассказывала Алла Киреева, - но на самом деле Роберт просто искренне верил в коммунизм. В ранних его публикациях звучит немало признаний в любви к Родине, к «флагу цвета крови моей». Однако с властями предержащими у него не всегда были ровные отношения. Вот лишь один эпизод. Николай Грибачев написал стихотворение «Нет, мальчики», которое было направлено против поэтов-шестидесятников, якобы попиравших заветы отцов, а потому обреченных на бесславие. Рождественский воспринял это как вызов и ответил стихотворением «Да, мальчики». Накануне встречи писателей и поэтов с Хрущевым он показал стихотворение тогдашнему парторгу Союза писателей Степану Щипачеву. Тот пришел в ужас, просил уничтожить рукопись. Но стихи были прочитаны, и Хрущев в бешенстве закричал: «Товарищ Рождественский, пора вам встать под знамена ваших отцов!». Последовало наказание, о Рождественском многие старались забыть. Его не издавали, не приглашали на встречи. Затем секретарю ЦК КПСС Капитонову почему-то не понравилось стихотворение «Утро», в результате Роберт вынужден был вообще уехать из Москвы в Киргизию. Подрабатывал там, переводя стихи местных поэтов на русский язык. Из Фрунзе он прислал мне письмо с такими строчками: «Выхожу один я на дорогу, Предо мной которая легла. Ночь тиха, пустыня внемлет Богу. Это все нам партия дала». Но отношения с властью - это одно, а совсем другое - вера в идеалы. Когда они рухнули, ему жить не хотелось. В одном из последних его стихов есть такие строки: «Я писал от радости шалея, о том, как мудро смотрят с Мавзолея на нас вожди «особого закала» (Я мало знал. И это помогало.) Я усомниться в вере не пытался. Стихи прошли. А стыд за них остался».