Его звали Роберт, и его стихи мы до сих пор читаем наизусть
Этот поэт запал мне в душу с детства. Пишу это, не боясь показаться высокопарным. Конечно, позднее я забывал о нем, забывал на довольно-таки долгие периоды, но нынешнее 75-летие Роберта Рождественского заставило вспомнить все.
Поэты собирали стадионы
Если сегодня кому-нибудь рассказать, что эти поэты — Рождественский, Вознесенский, Евтушенко, Ахмадуллина — во второй половине ХХ века были ничуть не менее, а даже более популярны, чем эстрадные певцы, нас просто засмеют. Но ведь было именно так. Эти поэты ворвались в жизнь свежим ветром перемен. Поэтических строк ждали как манны небесной, как ответов на многие вопросы. Популярные поэты собирали стадионы, паломничество вызывали их выступления в Политехническом. Их знали не только в лицо, их цитировали, обожали, буквально носили на руках. Скандально пижонистый Евгений Евтушенко, томная Белла Ахмадуллина, подчеркнуто интеллигентный, богемный Андрей Вознесенский…
Роберт Рождественский смотрелся среди них несколько странно. Он не был революционером, не фрондировал, был достаточно лоялен к режиму. В нем не было эпатажа. Всегда казался чуть серьезнее своих супермодных коллег. Кстати, легендарные молодые поэты друг с другом совсем не дружили — они были кошками, которые гуляют сами по себе, странно даже, что их воспринимали как единую когорту. Естественно, они ревновали друг к другу и часто эту ревность даже не скрывали: каждый, понятно, считал себя лучшим.
Вознесенский, например, держался совсем обособленно. А Рождественский больше тяготел к классике, был основательнее, серьезнее, чем его революционно настроенные коллеги. И еще он заикался (попал в детстве под машину и испугался, получается, на всю жизнь). Его заикание и его знаменитая родинка делали его еще более обаятельным. Его обожали пародировать, и его легко было пародировать — как любого своеобразного, яркого человека.
Обаяние обаянием, а таланта Роберту Рождественскому всегда хватало с избытком. Как проникновенно говорил он в своих стихах о любви, как умел сказать что-то важное незатертыми, неожиданными словами. Как потрясающе умел он написать о войне. Поэма «Реквием», гигантской силы поэма, которую постоянно инсценировали в школах и институтах и до сих пор, уверен, инсценируют. Как убедительно и величественно звучит его: «Помните через века, через года помните!». А песни «За того парня», «Баллада о красках»… А «Песня о далекой Родине» из сериала «Семнадцать мгновений весны» — можно написать одну такую песню и всю жизнь потом отдыхать. А глава о молоденьком лейтенанте из поэмы «Двести десять шагов»…
Он спешил делать добро
Родившийся на Алтае, приехавший в Москву из Карелии, такой же молоденький, как его герой лейтенант, Роберт Рождественский (настоящая фамилия поэта — Петкевич, Рождественский — это фамилия его отчима) покорил литературную Москву достаточно быстро. Но вначале это был негромкий, даже робкий, но очень юморной Роберт, умудрявшийся при своей застенчивости быть заметным боксером, баскетболистом, волейболистом. Получается, неслучайно он так много и так хорошо писал о спорте.
Многие не могли простить Рождественскому того, что он всегда чуть ли не воспевал в своих стихах советскую власть, не стеснялся занимать высокие посты в писательских организациях, был секретарем Союза писателей, членом правления Литфонда, лауреатом многих премий, в том числе и государственной. Смешные претензии. Находясь во власти, он помогал людям. Именно Рождественский способствовал тому, чтобы был открыт дом-музей Марины Цветаевой . Именно благодаря Роберту Рождественскому впервые был издан поэтический сборник Владимира Высоцкого «Нерв», и страна поняла, что она потеряла не только барда и артиста, но и — поэта.
А писал о том, о чем не мог не писать. Он о жизни писал, о тех идеалах, которые казались тогда правильными. А что, разве это плохо, любить свою Родину? Разве плохо быть патриотом и романтиком, верить в лучшее, относиться к женщине не пошло, а страстно и нежно?
На месте советской власти я бы поставил Роберту Рождественскому памятник при жизни. Он умел воспеть так называемые идеалы того времени так убедительно, что хотелось в них верить, и в них верилось, когда мы читали стихи Рождественского. И когда он сам читал свои стихи, когда вел телепрограмму «Документальный экран» со своим неповторимым заиканием, верилось в то, что он говорил. Даже выступая на эстраде, поэт умудрялся оставаться стопроцентно искренним. Тем более непонятно, почему государство, для блага которого Рождественский сделал достаточно много, полгода не могло разрешить семье поэта поменять валюту и получить визу для выезда за границу (все это было необходимо для лечения Роберта Рождественского, у которого обнаружили опухоль мозга). Его долго лечили в Париже, уже в Москве у него семь раз останавливалось сердце. На восьмой раз все было кончено…
Посиделки в Переделкино
После смерти Роберта Рождественского остались его стихи и его песни. Сколько грандиозных песен он написал! «Погоня» из «Неуловимых» и «Позвони мне, позвони» из «Карнавала», «Мы — эхо» и «Свадьба», «Огромное небо» и «Эхо любви». Если бы сегодняшние поэты-песенники, авторы пустых безделушек, умели писать хотя бы приблизительно так, как Рождественский! Но это редчайший поэтический дар, он мало кому дается.
Зато сегодняшние не прочь погреться в лучах славы Роберта Рождественского. Его 75-летие отмечалось с достаточно большим размахом, хватало бурно вспоминающих по случаю торжественной даты. Первый российский телеканал посвятил памяти Роберта Ивановича несколько программ — и правильно сделал. Вот только какими эти программы получились…
Одна из них — «Желаю вам» — была снята с размахом прямо в Переделкино, где жил Рождественский. Поставили стульчики, столики, закусочку. Водрузили экраны. И началась тусовка, грянули «старые песни о главном».
Вести посиделки на свежем воздухе назначили Яну Чурикову. Ведущая совершенно из другой, современной оперы решительно оголила свои мощные плечи и крупные руки и решила, что она на «Фабрике звезд». Но при чем здесь Рождественский — фигура совершенно другого, куда более крупного масштаба, не выносящая современной скороспелости и панибратства? Рождественский своей значительностью, «настоящестью» безжалостно высветил суматошный крикливый облик сегодняшней жизни и сегодняшнего ТВ. Ни бодрая ведущая, ни певцы новой волны катастрофически не сочетались с качественными песнями на стихи Рождественского. Новомодный московский гламур выглядел диковато рядом с фотографиями настоящего Роберта. Стало еще раз понятно, что все эти Димы Колдуны и Юли Савичевы просто не должны прикасаться к таким настоящим песням, которые писали Рождественский, Бабаджанян, Фельцман… Не тот уровень, не тот масштаб. Все эти Орбакайте, Мазаев, Стас Пьеха, Пресняков и другие выглядели крайне неуместно в качестве исполнителей искренних и глубоких песен Рождественского. Ей-Богу, пели бы они свои немудреные песенки, это у них лучше получается.
Представляю, в каком шоке были от этого десанта, налетевшего на Переделкино, вдова Роберта Ивановича, Алла Киреева, его дочь, популярный фотограф-художник Екатерина Рождественская, ее муж, издатель Дмитрий Бирюков, вторая дочь поэта Ксения… И ведь они должны были, бедные, усиленно сохранять хорошую мину при плохой игре. Впрочем, может быть, я ошибаюсь, и они просто глубоко благодарны положительной инициативе Первого канала.
В любом случае, многие помнят Роберта Рождественского, многие до сих пор цитируют его наизусть. Настоящий был поэт, нужный своим читателям. Здорово помогал нам оставаться людьми.
СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ
Первая крымская N 180, 29 ИЮНЯ /5 ИЮЛЯ 2007