История советской литературы
Как только Бабаевский скрылся, за столом зазвучали бунтарские мотивы: «Подсадил же нас старик!», «Ну и жмот! Заказывайте себе все, что хотите! Я плачу!», «Плачу не было», «Но подразумевалось!» «Не надо было его отпускать!»…
В общем ребята оставили за ужин почти все наличные, которые были получены по командировочному предписанию.
– Обидно было… Особенно под градусом! – признавался Николай Егорович. – Варианты мести мелькали в моем воспаленном мозгу. И тут на глаза мне попалась двадцатикопеечная монета, ставшая свидетельницей происшедшего.
Я взял двугривенный, спросил у ребят, в каком номере остановился Семен Петрович и во втором часу ночи направился к нему.
Номер оказался закрытым изнутри.
Осторожно постучался.
Никакого ответа.
Стал стучать посильнее.
Наконец, послышался испуганный голос:
– Кто там? В чем дело?
– Семен Петрович, на минутку вас можно?
– А кто это?
– Агеев.
Дверь открылась. Появилось заспанное лицо Бабаевского.
Вот официантка велела вам передать сдачу, протянул я ему двугривенный.
Взяв его, Семен Петрович сердито заметил:
– Что уж до утра нельзя было подождать?!..261Николай Глазков учился в семинаре Ильи Львовича Сельвинского.
И вот однажды руководитель семинара, оставшись наедине с учеником, со вздохом сказал ему:
– Счастливый вы, Коля!
– Чем же я счастливый, если живу не за счет литературного труда, а пилкой и колкой дров?
После паузы Сельвинский ответил:
– А тем, Коля, вы счастливый, что можете писать все, что хотите!..262Алексей Максимович Горький вспоминал, как застал однажды у Чехова молодого учителя.