Роберт Эр из племени шестидесятников
Представляете, настоящая фамилия большого поэта Роберта Рождественского — Петкевич, Роберт Станиславович Петкевич. Никогда не знал этого. Вернее, нет — знал, но почему-то забыл. Оказывается, Рождественским и Ивановичем он стал после того, как в семье появился отчим по фамилии Рождественский, мама Вера снова вышла замуж. А отец — отца рано не стало, не вернулся с войны… Отношения Роберта с отчимом были хорошие, уважительные.
Так и вошел Роберт в историю — Робертом Рождественским. Красиво, что скажешь. В нынешнем июне ему исполнилось бы 80.
«Нас мало, нас, может быть, четверо»
Если сегодня кому-нибудь рассказать, что эти поэты — Рождественский, Вознесенский, Евтушенко, Ахмадуллина, Окуджава — во второй половине ХХ века были ничуть не менее, а даже более популярны, чем эстрадные певцы, нас просто засмеют. И скорее всего, не поверят. Но ведь было именно так. Эти поэты ворвались в то застойное для многих время, в ту жизнь свежим ветром перемен. Поэтических строк ждали как манны небесной, как ответов на многие вопросы. Популярные поэты собирали стадионы.
Паломничество вызывали их выступления в Политехническом. Вспомните старый фильм Марлена Хуциева «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»). Концерт в Политехническом. Эти уникальные документальные кадры и сегодня смотрим с неослабевающим интересом.
Их знали не только в лицо — их цитировали, обожали, буквально носили на руках. Скандально пижонистый Евгений Евтушенко, томная Белла Ахмадуллина, подчеркнуто интеллигентный, богемный Андрей Вознесенский…
В годы перестройки журналист «Огонька» Феликс Медведев собрал их всех вместе — Рождественского, Евтушенко, Вознесенского, Окуджаву. На какой-то даче собрал. Сфотографировал их всех — в каких-то длинных малахаях, дубленках, огромных зимних шапках. Сделал о них очень добротный материал. Стало очевидно: какие же они разные. Страшно и удивительно — сегодня в живых остался только Евгений Евтушенко, нет и их Беллы… поэтессы Беллы Ахмадуллиной.
Роберт Рождественский смотрелся среди той когорты несколько странно. Он не был революционером, не фрондировал, был достаточно лоялен к режиму. В нем не было эпатажа. Всегда казался чуть серьезнее своих супермодных коллег.
Кстати, легендарные молодые поэты друг с другом совсем не дружили — они были кошками, которые гуляют сами по себе, странно даже, что их воспринимали как единую когорту. Естественно, они ревновали друг к другу и часто эту ревность даже не скрывали: каждый, понятно, считал себя лучшим.
Вознесенский, например, держался совсем обособленно. А Рождественский больше тяготел к классике, был основательнее, серьезнее, чем его революционно настроенные коллеги. И еще он заикался (попал в детстве под машину и испугался, получается, на всю жизнь). Его заикание и его знаменитая родинка, какое-то по-особенному серьезное и в то же время как бы отстраненное выражение лица делали его еще более обаятельным. Его обожали пародировать, и его легко было пародировать — как любого своеобразного, яркого человека.
Обаяние обаянием, а таланта Роберту Рождественскому всегда хватало с избытком. Как проникновенно говорил он в своих стихах о любви, как умел сказать что-то важное незатертыми, неожиданными словами. Как потрясающе умел он написать о войне. Поэма «Реквием» — гигантской силы поэма, которую постоянно инсценировали в школах и институтах и до сих пор, уверен, инсценируют. Как убедительно и величественно звучит его: «Помните, через века, через года помните!» А песни «За того парня», «Баллада о красках»… А «Песня о далекой Родине» из сериала «Семнадцать мгновений весны» — можно написать одну такую песню и всю жизнь отдыхать. А глава о молоденьком лейтенанте из поэмы «Двести десять шагов»…
Он жил в стихах и умирал в стихах
Родившийся на Алтае, приехавший в Москву из Карелии, такой же молоденький, как многие герои его стихов, Рождественский покорил литературную Москву достаточно быстро.
Но вначале это был негромкий, даже робкий, но очень юморной Роберт, умудрявшийся при всей своей застенчивости быть заметным боксером, баскетболистом, волейболистом. Получается, неслучайно он так много и так хорошо писал о спорте.
Многие не могли простить Рождественскому то, что он всегда чуть ли не воспевал в стихах советскую власть, не стеснялся занимать высокие посты в писательских организациях, был секретарем Союза писателей, членом правления Литфонда, лауреатом многих премий,
в том числе и Государственной. Смешные претензии. Будучи при власти, он помогал людям. Именно Рождественский способствовал открытию дома-музея Марины Цветаевой. Именно благодаря Роберту Рождественскому впервые был издан поэтический сборник Владимира Высоцкого «Нерв», и страна поняла, что она потеряла не только барда и артиста, но и поэта.
А писал о том, о чем не мог не писать. Он о жизни писал, о тех идеалах, которые казались тогда правильными. А что, разве это плохо — любить свою Родину? Разве плохо быть патриотом и романтиком, верить в лучшее, относиться к женщине не пошло, а страстно и нежно?
На месте советской власти я бы поставил Роберту Рождественскому памятник при жизни. Хотя мемориальную доску в доме на Тверской, где поэт прожил последние 20 лет, открыли только нынче, к 80-летию Рождественского, спустя почти 20 лет после его смерти. Раньше, что ли, не могли?
Он умел воспеть так называемые идеалы времени так убедительно, что хотелось в них верить, и в них верилось, когда мы читали стихи Рождественского. И когда он сам читал свои стихи, когда вел телепрограмму «Документальный экран» со своим неповторимым заиканием, верилось в то, что он говорил. Даже выступая на эстраде, поэт умудрялся оставаться стопроцентно искренним. Тем более непонятно, почему государство, для блага которого Рождественский сделал достаточно много, полгода не могло разрешить семье поэта поменять валюту и получить визу для выезда за границу (все это было необходимо для лечения Роберта Рождественского, у которого обнаружили опухоль мозга). Его долго лечили в Париже, уже в Москве у него семь раз останавливалось сердце. На восьмой раз все кончилось…
Страшно представить, но его последние стихи во многом посвящены собственной болезни. Эта «опухоль с куриное яйцо» фигурирует в его литературных произведениях, он пишет о ней с вполне понятным ужасом, но и с юмором тоже, обращаясь к тому хирургу, который будет его оперировать. В таких случаях думать об этом не хочется, а он воплощал свои муки в стихах.
Роман о нем и не только о нем
После смерти Роберта Рождественского остались его стихи и песни. Сколько грандиозных песен он написал! «Погоня» из «Неуловимых» и «Позвони мне, позвони» из «Карнавала», «Мы — эхо» и «Свадьба», «Огромное небо» и «Эхо любви». Если бы сегодняшние поэты-песенники, авторы пустых безделушек, умели писать хотя бы приблизительно так, как Рождественский! Но это редчайший поэтический дар, он мало кому дается.
Неожиданно именно Роберта Рождественского сделал главным героем своего последнего романа «Таинственная страсть» писатель Василий Аксенов. Произведение посвящено шестидесятникам, среди которых была масса ярких и ярчайших личностей. Но именно Роберт Эр (Роберт Рождественский) был избран Василием Павловичем как символ поколения. Почему? Вот загадка. Прочитаю роман — может быть, найду отгадку и еще не раз задумаюсь о человеке, поэте, который сумел сохранить талант и порядочность, несмотря ни на что.
/СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ/